Современные теоретические представления о преюдиции не вполне учитывают принципиальные изменения процессуального права, произошедшие с начала 90-х годов прошлого века. Во многом изучение материала о преюдиции в научной литературе подчинено тем представлениям, которые были выработаны теорией и практикой на основе ранее действовавшего законодательства. Несмотря на очевидную разницу и отличия законодательства, существовавшего в советский период, от действующего в настоящее время, нормы о преюдиции остались неизменными.
Судебный процесс в советский период был направлен на установление объективной истины по делу и носил по большей части следственный характер. Статья 14 Гражданского процессуального кодекса РСФСР (утв. Верховным Советом РСФСР 11.06.1964) гласила: «Суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон». Если приведенных доводов было недостаточно, суд предлагал сторонам и другим лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства или собирал их по своей инициативе. Суд устанавливал произошедшее на самом деле вне зависимости от того, каким образом это преподносят стороны. Поэтому обстоятельства, установленные судом в процессе рассмотрения дела и изложенные в мотивировочной части судебного решения, вступившего в законную силу, считались установленными раз и навсегда, не подлежащими дальнейшему доказыванию, то есть носили преюдициальный характер.
В настоящее время мнения ученых о принципе установления объективной истины по делу разделились. Одни придерживаются точки зрения о том, что судебная истина — это объективная истина, другие же склоняются к тому, что современный гражданский и арбитражный процесс направлен на установление формальной истины (ее, как представляется, можно также именовать процессуальной истиной, поскольку она является «продуктом» состязательного процесса <1>). Например, И. В. Решетникова считает, что «в настоящее время необходимо констатировать отказ гражданского процессуального права от принципа установления объективной истины» <2>. И. М. Резниченко также отмечает, что «новейшее гражданское процессуальное законодательство демонстрирует эволюцию принципа объективной истины… к принципу формальной истины» <3>. «Если ранее на суд была возложена обязанность установления объективной истины, то теперь на суд возложена обязанность создавать необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела, оказывать сторонам содействие в осуществлении их прав» <4>. Как справедливо указывает А. М. Безруков, «в настоящее время в науке гражданского процесса наблюдается все больший отход от принципа объективной истины и движение в сторону признания необходимости установления формальной истины» <5>.
--------------------------------
<1> Безруков А. М. Преюдициальная связь судебных актов. Волтерс Клувер, 2007 // СПС «КонсультантПлюс».
<2> Решетникова И. В. Курс доказательственного права в российском гражданском судопроизводстве. М., 2000. С. 50.
<3> Резниченко И. М. Принцип формальной истины — процессуальная реальность // Актуальные проблемы государства и права на рубеже веков. Владивосток, 1998. С. 61, 122.
<4> Шишкин С. А. Состязательность в гражданском и арбитражном судопроизводстве. М.: Городец, 1997. С. 61.
<5> Безруков А. М. Указ. соч.
Несмотря на то что вышеуказанная позиция в научной среде все больше находит своих сторонников, существует и обратная точка зрения. Представляется, что отказ от принципа объективной истины в первую очередь связан с провозглашением принципа состязательности сторон в представлении и исследовании доказательств. Усиление состязательного начала в гражданском и арбитражном судопроизводстве затрудняет установление действительных (реальных) обстоятельств дела, поскольку каждая из сторон указывает и предоставляет только те доказательства, которые приведут к положительному для нее результату (о чем уже было сказано ранее). Тем не менее установление фактических обстоятельств такими, какие они есть, все-таки одна из основных задач судопроизводства (гражданского, уголовного и т. д.). Отказ от принципа истины равнозначен отказу от правосудия <6>. Как справедливо указывает А. Т. Боннер, «произошел не отказ от принципа объективной истины, а изменился метод или методы достижения истины в процессе» <7>. Следственное начало в доказательственном процессе сменилось принципом состязательности. Теперь судебное познание характеризуется тем, что суд исследует не все обстоятельства, имеющие значение для дела, а лишь представленные спорящими сторонами <8>. Однако при этом весь судебный процесс продолжает оставаться направленным на выяснение объективной истины — основной цели судебного процесса, хоть и не всегда достигаемой.
--------------------------------
<6> Мурадьян Э. М. Истина как проблема судебного права. М., 2002. С. 91.
<7> Комментарий к ГПК РСФСР / Под ред. М. С. Шакарян. М.: Юрист, 2000. С. 65, 66.
<8> Викут А., Зайцев И. М. Гражданский процесс России. М.: Юрист, 1999. С. 41.
Не опровергая идею существования вышеизложенной точки зрения и частично разделяя ее позицию, автор настоящей статьи все-таки придерживается мнения, что суд в настоящее время устанавливает процессуальную, формальную истину по делу. Дальнейшее рассмотрение вопроса о преюдиции в рамках данной статьи будет в большей мере подчинено указанной позиции автора.
Мотивы, изложенные в судебном решении, есть результат судебного доказывания, которое в свою очередь является результатом состязательного противоборства. Стороны свободно распоряжаются имеющимися у них доказательствами: могут их представлять, а могут и отказаться от указанных процессуальных действий. За противоправное процессуальное поведение сторон в процессе не предусмотрено эффективной санкции. Разве может судебный штраф, установленный в статье 119 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ), служить достаточной мерой ответственности в целях принуждения лица, участвующего в деле, представить то или иное доказательство (часть 6 статьи 66 АПК РФ)? Как правило, представление истребуемого доказательства может повлечь для лица более крупные убытки, нежели штраф в сто тысяч рублей. Именно поэтому негативные последствия за невыполнение требования суда о представлении тех или иных доказательств не представляют серьезной угрозы: экономически целесообразнее заплатить штраф, чем проиграть дело по причине содействия противоборствующей стороне в собирании доказательств.
Стороны вправе выбирать любые разрешенные способы защиты нарушенного права в суде по своему усмотрению, в зависимости от заинтересованности каждого из участников процесса в исходе судебного разбирательства. Судебный процесс и факты, установленные в ходе разбирательства, в настоящее время все-таки определяют формальную истину по делу ввиду того, что суд разрешает вопросы о правах и обязанностях лиц, участвующих в деле, руководствуясь исключительно теми доказательствами, которые были представлены (или не представлены) сторонами. Суд лишен права самостоятельно собирать доказательства, что явно следует из принципа состязательности, закрепленного в статье 9 АПК РФ и статье 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации. Факты, установленные судом в мотивировочной части судебного решения, всегда зависят от процессуального поведения сторон.
Но возможно ли считать формальную истину, установленную судом в ходе рассмотрения спора между сторонами, установленной раз и навсегда? Может ли формальная истина по делу иметь преюдициальный характер, обладать качеством неоспоримости и не подлежать повторному доказыванию? Конфликт, возникший между состязательностью и преюдициальной силой судебного акта, в настоящее время не позволяет ответить на поставленные вопросы положительно.
При применении судами положений, касающихся правил о преюдиции, мы невольно сталкиваемся с рядом вопросов, которые не получили своего должного отражения в действующем законодательстве.
В первую очередь необходимо различать факты, устанавливаемые судом при вынесении решения. Когда суд излагает мотивировочную часть решения, он прежде всего описывает доказательства, которые он исследовал, потом излагает свое заключение об их достоверности, а логическим завершением процесса становится вывод суда о фактах, установленных с помощью этих доказательств. Доказательства, вывод суда об их достоверности и факты, установленные судом с помощью этих доказательств, — это три разных понятия, в совокупности образующие мотивировочную часть судебного акта. В связи с этим возникает вопрос: обладают ли свойством преюдициальности все факты судебного решения или только те, которые входили в предмет доказывания по делу, ответить на который нам поможет пример из судебной практики.
Жилищный накопительный кооператив (далее — кооператив) обратился в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к обществу с ограниченной ответственностью (далее — общество) о признании незаконным расторжения договора от 25.12.2006 N 18-ДУ5 об инвестиционной деятельности по строительству жилого дома и обязании ответчика исполнить условия договора (дело N А56−3574/2008). Из материалов дела следует, что ответчик в одностороннем порядке отказался от исполнения договора в связи с нарушением кооперативом сроков финансирования строительства жилого дома. Правовая позиция истца была построена на том, что просрочка оплаты по договору произошла по независящим от него причинам, в связи с тем, что филиалу банка, в котором открыты расчетные счета кооператива, запрещены операции по перечислению денежных средств, все счета истца были «заморожены». Арбитражный суд в удовлетворении исковых требований отказал, указав, что данное обстоятельство не может быть отнесено к обстоятельствам непреодолимой силы, вследствие которой кооператив, являющийся субъектом предпринимательской деятельности, не смог исполнить свои обязательства. Указанное судебное решение вступило в законную силу.
Позже кооператив вновь обратился с исковым заявлением в Арбитражный суд города Санкт-Петербурга и Ленинградской области к обществу, но уже с требованием о признании не соответствующим закону пункта 5.5 договора от 25.12.2006 N 18-ДУ5 об инвестиционной деятельности по строительству жилого дома и применении последствия недействительности ничтожной сделки (указанный договор являлся предметом рассмотрения вышеприведенного судебного дела N А56−3574/2008) и о признании не соответствующим требованиям закона расторжения договора, а также об обязании ответчика исполнить все обязательства по договору. В новом иске в качестве основания заявленных требований истец указал на невозможность одностороннего отказа общества от исполнения договора в силу прямого на то запрета статьей 310 ГК РФ, которая устанавливает, что «односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства». Истец указал, что в рамках исполнения вышеуказанного договора кооператив является некоммерческой организацией и, вступая в рассматриваемые договорные отношения с ответчиком, он не занимался предпринимательской деятельностью, а следовательно, односторонний отказ от исполнения договора в силу запрета, предусмотренного статьей 310 ГК РФ, является ничтожной сделкой.
Как указал ответчик, судебным решением, вступившим в законную силу по делу N А56−3574/2008, уже установлено, что кооператив является субъектом предпринимательской деятельности, а в силу пункта 2 статьи 69 АПК РФ «обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица». Основываясь на вышеуказанных доводах, суд первой инстанции отказал в удовлетворении заявленных исковых требований. Тринадцатый арбитражный апелляционный суд и Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа оставили принятый по делу судебный акт без изменений.
Теперь попробуем разобраться, какой же из многочисленных фактов, установленных в судебном решении по приведенному делу, является преюдициальным, не требующим дальнейшего доказывания. Сразу следует отметить, что порой бывает практически невозможно определить, где в судебном решении идет описание представленных доказательств, а где — вывод о достоверности и факты, установленные судом на основе таких доказательств.
С одной стороны, в данном случае преюдициальным выступает факт «неисполнения кооперативом своих договорных обязательств по причине запрета филиалу банка осуществлять расчеты и то, что данные обстоятельства не являются основанием для признания отказа от исполнения договора незаконным». Все остальные факты, установленные судом, но не вошедшие в предмет доказывания по делу, являются сопутствующими фактами, а следовательно, не имеющими преюдициальной силы. Оценка законности одностороннего отказа от исполнения договора по причинам его несоответствия статье 310 ГК РФ не входила в предмет доказывания. Указание суда первой инстанции на то, что кооператив является субъектом предпринимательской деятельности, необходимо рассматривать исключительно как сопутствующий, не имеющий преюдициальной силы факт.
С другой стороны, можно утверждать, что наличие или отсутствие предпринимательской деятельности истца вошло в предмет доказывания по первому делу и явилось для суда аргументом, в силу которого он счел неприменимыми к истцу положения законодательства о «форс-мажоре». Такое воззрение требует самостоятельной оценки, выходящей за рамки настоящей статьи. Однако все изложенное лишь подчеркивает затруднительность применения института преюдиции в современном состязательном процессе.
Отсюда можно сделать вывод, что факты, устанавливаемые судом, условно можно разделить на две категории: сопутствующие (конкретные) факты и факты решения, установленные с помощью сопутствующих фактов. Это означает следующее: даже несмотря на то что сопутствующие факты входят в мотивы решения и описаны судом в мотивировочной части судебного акта, тем не менее они не становятся фактами решения, поскольку не входили в предмет доказывания по делу и, значит, не имеют преюдициальной силы.
(Еще одним примером может служить спор о взыскании алиментов, когда в ходе процесса суд не только определяет, с кем из родителей проживает несовершеннолетний ребенок, а также невыполнение ответчиком своих алиментных обязательств (спорный факт), но и попутно устанавливает отцовство (материнство) на основании представленного свидетельства о рождении ребенка. Но преюдициальным будет выступать только факт проживания ребенка с истцом и невыполнения обязанности по содержанию ребенка ответчиком. Факт отцовства (материнства) здесь выступает сопутствующим фактом, который не является преюдициальным, так как не был спорным и не входил в предмет доказывания по делу. В том случае, если в последующем будет установлено, что ответчик не является отцом ребенка, но судебное решение о взыскании алиментов уже вступило в законную силу, и мы допустим возможность противопоставления иску ответчика об оспаривании актовой записи отцовства (материнства) преюдициальную силу судебного решения о взыскании алиментов (где установлено, что ответчик является отцом ребенка), то такое положение вещей приведет нас к правовой неопределенности, которая будет свидетельствовать об отсутствии правовых инструментов для защиты прав ответчика только лишь потому, что в процессе о взыскании алиментов он не знал, что не является отцом. — Прим. авт.)
Настоящая позиция поддерживается Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее — ВАС РФ), указавшим при рассмотрении конкретного дела, что если установленный судом первой инстанции юридический факт не был предметом разбирательства и не являлся предметом доказывания по первому делу, то он не имеет преюдициального значения для суда, рассматривающего другое дело по спору между теми же сторонами (Постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.97 N 5016/96). В Постановлениях Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 27.02.2007 N А33−8079/06-Ф02−699/07 и от 26.02.2007 N А33−12 325/06-Ф02−598/07 также указано, что «из логического толкования нормы части 2 статьи 69 АПК РФ следует, что преюдиция распространяется на содержащуюся в судебном акте, вступившем в законную силу, констатацию тех или иных обстоятельств, которые входили в предмет доказывания по ранее рассмотренному делу». Существует и противоположная точка зрения, согласно которой обстоятельства, которые не должны были устанавливаться судом, но все-таки были установлены, должны считаться преюдициальными. Лица, участвующие в деле, в случае несогласия с отдельными выводами суда имеют право обжаловать судебное решение как в целом, так и в части отдельных выводов и до тех пор, пока это решение не отменено, не имеют права оспаривать обстоятельства, которые установлены судом, даже если вывод сделан по обстоятельству, не входящему в предмет доказывания по данной категории дел <9>. По мнению автора, данная позиция представляется не вполне обоснованной, так как в настоящее время сложилась вполне устойчивая и единообразная практика установления объективных пределов преюдициальной силы судебных актов, что послужило основанием к выработке Президиумом Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа соответствующей рекомендации судьям: в соответствии с частью 2 статьи 58 АПК РФ преюдиция распространяется на констатацию судом тех или иных обстоятельств, содержащуюся в судебном акте, вступившем в законную силу, если последняя имеет правовое значение и сама по себе может рассматриваться как факт, входивший в предмет доказывания по ранее рассмотренному делу (Постановление Президиума Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 08.12.2000 N 39−1 «О признании факта общеизвестным и преюдициальном характере обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением арбитражного суда по ранее рассмотренным делам»).
--------------------------------
<9> Куликова М. А. Арбитражная аксиома, или Повторное доказывание в процессе // ЭЖ-Юрист. 2004. N 21. С. 3 — 4.
Еще одним вопросом, заслуживающим внимания в рамках настоящей статьи, является соотношение факта, установленного в мотивировочной части судебного решения, и правовой оценки такого факта. Арбитражная практика исходит из разграничения этих двух понятий. Так, Президиум ВАС РФ в Постановлении от 17.07.2007 N 11 974/06 указал: «Арбитражный суд не связан выводами других судов о правовой квалификации рассматриваемых отношений и толковании правовых норм», тем самым определив, что правовая оценка факта не имеет преюдициальной силы, а может меняться от дела к делу, в зависимости от толкования спорных правоотношений судами. Настоящая позиция находит свое отражение в Постановлениях Президиума ВАС РФ от 03.04.2007 N 13 988/06, от 22.03.2006 N 15 000/05, от 15.06.2004 N 2045/04, Постановлениях Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 23.11.2006 по делу N А44−214/2006−1, Федерального арбитражного суда Московского округа от 19.09.2006 по делу N КА-А40/8842−06.
Существует, однако, и противоположная судебная практика, которая признает преюдициальную силу правовой оценки обстоятельств дела (например, Постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 12.11.2004 по делу N А66−8699−03, от 04.11.2004 по делу N А13−11 093/03−14; Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 10.11.2004 N КА-А40/10 137−04). В Постановлении от 16.03.2009 по делу N А56−11 936/2007 Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа указал, что «по смыслу приведенной нормы процессуального права (часть 2 статьи 69 АПК РФ. — Прим. авт.) преюдициальное значение имеют ранее установленные судом обстоятельства дела и их оценка, то есть исследование и оценка спорного правоотношения на предмет соответствия определенных фактов, субъективных прав и обязанностей определенным правовым положениям. При этом преюдиция судебного акта связана с четкими границами (объемом) исследования и оценки. Преюдициальное значение не могут иметь факты, права и обязанности, которые значимы для оценки спорного правоотношения, но ранее не были установлены судом».
Что же такое «правовая оценка факта», являющаяся своеобразным исключением из статьи 69 АПК РФ (позиция, согласно которой правовая оценка не имеет преюдициальной силы)? Как выясняется, исходя из системного толкования приведенных примеров судебной практики, заключенность или незаключенность договора — это не факт, а правовая оценка факта; действительность или недействительность сделки — это не факт, а правовая оценка факта, которая может меняться от дела к делу, в зависимости от усмотрения суда. Когда суд указывает, что заключенность или незаключенность договора — это не факт, а всего лишь правовая оценка факта, спрашивается: что же тогда является фактом и может ли он существовать в отрыве от его правовой оценки? Если сделка недействительна, то есть ли юридический факт под названием «сделка»? Суд устанавливает не факты, индифферентные праву, а только юридические факты, которые не существуют отдельно от их правовой оценки. Не существует отдельно факта договора, а отдельно факта его заключенности. Если допустить, что правовая оценка факта не преюдицирует, то какой факт мы установим при исследовании вопроса о заключенности договора? При наличии совокупности обстоятельств, подтверждающих достоверность и допустимость представленных доказательств (договора), мы установим лишь тот факт, что действия сторон были направлены на заключение договора, но вопрос о том, заключен ли он в соответствии с требованиями закона, нуждается в правовой оценке, которая может меняться от дела к делу. Фактически преюдицировать начинает вывод суда об оценке доказательств, что полностью противоречит статье 69 АПК РФ и смыслу института преюдиции в целом.
Представляется, что судам необходимо выработать единый подход к пониманию преюдициальности правовой оценки обстоятельств дела. Как уже отмечалось ранее, решение выносится исходя из представленных доказательств, оценка которых производится судом, согласно статье 71 АПК РФ, по внутреннему убеждению. Суд устанавливает формальную истину по делу, но вряд ли такие факты могут иметь преюдициальную силу. Суды это прекрасно понимают, и, по всей видимости, именно поэтому практика рассмотрения подобных споров пошла по пути разделения судами фактов, установленных в мотивировочной части судебного решения, на собственно сами факты и их правовую оценку. Это делается в целях установления возможности применения института преюдиции лишь выборочно, в зависимости от обоснованности и законности вступившего в силу судебного акта (оценка которого также носит в достаточной мере субъективный характер).
Не подлежит сомнению, что нормы о преюдициальной связи судебных актов в настоящее время требуют изменений. Приведенные многочисленные примеры из судебной практики подтверждают необходимость установления единообразия в толковании соответствующих положений.
Во-первых, должен быть разрешен вопрос о соотношении факта, установленного в мотивировочной части судебного решения, и правовой оценки этого факта.
Во-вторых, необходимо установить четкое понимание объективных пределов преюдициальной силы судебных актов (распространяется ли преюдициальная сила на обстоятельства, которые не входили в предмет доказывания по делу; все ли обстоятельства, изложенные в мотивировочной части судебного акта, следует считать имеющими преюдициальную силу). В случае если указанные пробелы в скором времени не будут восполнены, не исключено, что следующим актуальным вопросом науки процессуального права станет вопрос о полном отказе от преюдиции.
...
Читать или скачать полную версию в формате PDF >>
