Суть спора заключалась в следующем. Участница ООО обратилась в Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области с заявлением о включении ее требования в реестр требований кредиторов должника. В обоснование она сослалась на вступившие в силу судебные приказы о взыскании с общества задолженности по договорам займа.
Арбитражный суд отказал заявительнице во включении ее требований в реестр, так как посчитал, что они носят внутренний, корпоративный характер, поэтому не могут конкурировать с обязательствами перед внешними кредиторами и подлежат удовлетворению после завершения расчетов с кредиторами. Тринадцатый арбитражный апелляционный суд подтвердил вывод суда первой инстанции.
Арбитражный суд Северо-Западного округа отменил принятые судебные акты и удовлетворил заявление участницы ООО, сославшись на то, что они подтверждены вступившими в силу судебными актами, которые не были отменены или оспорены.
Верховный Суд Р Ф не согласился с выводом окружного суда о том, что факт вступления в силу судебных актов о взыскании долга является безусловным основанием для удовлетворения заявления кредитора, равно как и не поддержал доводы нижестоящих судов о необходимости понижения очередности требования заявителя лишь по мотивам участия в обществе.
В Определении от 1 ноября 2019 г. № 307-ЭС19−10 177 (2, 3) ВС РФ подчеркнул, что само по себе наличие вступившего в силу судебного акта, подтверждающего сумму долга, не освобождает арбитражный суд от обязанности определить очередность удовлетворения данного требования (п. 10 ст. 16 Закона о банкротстве), поскольку законодательство о банкротстве не содержит положений, согласно которым очередность удовлетворения требований аффилированных (связанных) кредиторов по гражданским обязательствам, не являющимся корпоративными, понижается. Кроме того, в определении отмечено, что тот факт, что участник должника является его заимодавцем, не свидетельствует о корпоративном характере требования по возврату суммы займа для целей банкротства.
Очевидно, что Верховный Суд Р Ф продолжает искать процессуальные формы, способные стать адекватным механизмом защиты независимых реестровых кредиторов.
Заслуживают особого внимания следующие выводы высшей судебной инстанции. В определении указано, что сам по себе факт участия в уставном капитале должника не влечет за собой понижение очередности, а судам следует проверять обстоятельства, сопровождавшие предоставление финансирования. Также суд указал на недопустимость ситуации, при которой требование одного участника (в том числе бывшего), возникшее из заемных отношений, включается в реестр, а аналогичное требование другого — нет (в рамках данного дела аналогичные требования другого участника были включены в реестр требований кредиторов должника). Наличие вступившего в законную силу судебного акта, подтверждающего сумму долга, не препятствует арбитражному суду отказать в установлении требования, возникшего из корпоративных отношений по делу о банкротстве.
Позиция Верховного Суда Р Ф является, на мой взгляд, закономерным и логическим продолжением темы борьбы со злоупотреблениями, когда одним из инструментов получения контроля над процедурой банкротства становится решение суда, процесс по которому инициируется «дружественным» кредитором в преддверии процедуры банкротства.
Заложенный в свое время Высшим Арбитражным Судом Р Ф в п. 24 Постановления Пленума от 22 июня 2012 г. № 35 механизм, предоставивший кредиторам возможность оспорить судебный акт, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование, показал свою недостаточность и затруднительность для многих участников процесса. В связи с этим подход ВС РФ к данному порядку претерпел изменения, что можно только приветствовать.
Однако вопрос, который в скором времени возникнет перед практикой, — это пределы такого «пересмотра»: можно ли будет давать иную оценку по существу спорных требований или повторное исследование коснется только специальных оснований, связанных со статусом кредитора в деле о банкротстве?
В данном контексте следует обратить особое внимание на недавнее дело № А56−161 860/2018, рассмотренное Арбитражным судом Северо-Западного округа, который, отменяя судебные акты нижестоящих судов, указал, что само по себе наличие указанного судебного акта не исключает возможность применения положений ст. 10 ГК РФ в случае, когда право на принудительное исполнение требования используется недобросовестно с незаконной целью включения в реестр искусственно созданной задолженности «дружественного» кредитора.
Источник: статья Дмитрия Сурчакова для «Адвокатской газеты»
13 февраля 2020 года,
Санкт-Петербург
