Однако, не все переговоры заканчиваются успехом: многие из них ничего не приносят сторонам кроме потерянного времени и расходов на их организацию. И в целом, такая ситуация, при которой стороны не могут достигнуть компромисса, не является уникальной. Таких примеров каждый из нас может привести большое количество. И в этом смысле, вопрос о взыскании с несостоявшегося делового партнера убытков за потраченное время перед сторонами не стоит. Каждая компания относит данные потери к обязательным расходам на переговоры, заранее отдавая себе отчет в том, что договор в конечном итоге может быть не подписан.
Но будет ли решение о недопустимости взыскания убытков с контрагента тождественным в случае, когда противоположенная сторона давала все основания полагать, что договор в обязательном порядке будет подписан и это лишь вопрос времени?
Другими словами, что делать в ситуации, когда силы и время, потраченные на заключение сделки, превысили все допустимые пределы, а договор так и не был подписан, хотя деловой партнер до этого всеми своими действиями подтверждал твердые намерения по его заключению? Можно ли требовать от контрагента подписания такого договора или взыскания убытки за недобросовестное поведение и введение другой стороны в заблуждение?
Относительно недавние поправки в Гражданский кодекс РФ дали нам положительный ответ на поставленный вопрос. Так, согласно статье 434.1 Кодекса сторона, которая ведет или прерывает переговоры о заключении договора недобросовестно, обязана возместить другой стороне причиненные этим убытки.
Перед тем, как мы рассмотрим ситуацию, которая стала предметом судебного спора, тезисно опишем виды недобросовестного поведения, которые закон прямо называет:
- ведение переговоров лишь для вида при заведомом отсутствии намерения завершить переговоры заключением договора;
- сообщение в ходе переговоров недостоверной информации;
- умолчание о таких обстоятельствах, которые в силу характера договора должны были быть доведены до сведения другой стороны;
- внезапное и неоправданное прекращение переговоров о заключении договора при таких обстоятельствах, при которых другая сторона переговоров не могла разумно этого ожидать.
Итак, вернемся к конкретному примеру, чтобы было понятно, как данные правила применяются на практике.
Небезызвестная торговая сеть «Ашан» и общество «Декорт» вели переговоры о заключении договора аренды помещения, которые продолжались порядка семи месяцев. Однако, на стадии подписания договора Ашан прекратил контакт с Обществом, хотя до этого всеми своими действиями подтверждал намерения взять помещения в аренду.Общество обратилось в арбитражный суд с требованием о взыскании с Ашана 15,6 млн руб. убытков в виде упущенной выгоды — не полученных арендных платежей. В качестве обоснования были приведены следующие аргументы: полагая намерения ответчика серьезными, Общество начало подготовку к передаче помещений в аренду и освободило склад от прежних арендаторов, хотя могло бы получать доход, если бы не вступило с недобросовестным контрагентом в переговоры.Ашан, возражая против предъявленного иска, ссылался на то, что взыскиваемую сумму следует считать предпринимательским риском Общества. Освободить помещения от арендаторов истец мог после заключения договора, но он сделал это раньше на свой страх и риск.
Суды удовлетворили иск Общества в полном объеме и взыскали с Ашан 15,6 млн. убытков, посчитав его действия недобросовестными. Как указали суды «обязанность добросовестного ведения переговоров возлагается на ответчика с момента установления первого делового контакта с истцом, выражается в принципе „не навреди“, а образованное от такой видимой добросовестности доверие истца, а также его усилия по достижению цели переговоров защищаются законом». Касательно довода Ашана о преждевременном освобождении истцом помещений суды отметили, что за время после заключения договора полностью подготовить склад было невозможно. Это «является очевидным для любого разумного участника оборота, в том числе и ответчика».
Приведенный пример — наглядная иллюстрация того, от каких действий и обещаний при ведении переговоров следует отказаться.Безусловно, практика по данной категории дел еще только начинает формироваться, что неизбежно сказывается на принимаемых решениях, где казалось бы по одним и тем же фактическим обстоятельствам, суды принимают абсолютно разные решения.Не вдаваясь в причины таких «противоречий» (которые могут быть продиктованы как многочисленными нюансами дела, скрытых от глаз не участвующих в деле лиц, так и высокой степенью судебного усмотрения, характерной для данной категории дел), полагаем возможным дать несколько общих рекомендаций, способных защитить компанию от необоснованного предъявления претензий, в связи с выходом из переговорного процесса:
- в переписке с контрагентом избегайте категоричных заявлений, свидетельствующих о том, что договор «в любом случае будет подписан»;
- не следует ставить условия или обязывать контрагента совершить определенные действия перед заключением договора, если решение о его подписании вами до конца не принято и существует множество дополнительных причин для отказа в заключении сделки (например, не следует требовать провести ремонт помещения, ссылаясь на то, что это является единственной причиной, препятствующей заключению договора, в то время как данное утверждение не соответствует действительности);
- не следует скрывать от противоположенной стороны обстоятельства, которые являются существенными (например, будет считаться недобросовестным поведение продавца, который при ведении переговоров о продаже транспортного средства не указал, что машина находится под арестом или имеет дефекты салона, которые умышленно были скрыты в объявлении, в то время как покупатель по согласованию с продавцом направил своих экспертов для проверки состояния машины;
- недобросовестными будут признаны действия контрагента по проведению переговоров лишь для вида (например, в целях формального соблюдения тендерной процедуры на предприятии, в ситуации, когда победитель конкурса был определен еще до начала процедуры переговоров).
Источник: статья Дмитрия Сурчакова для сайта www.vc.ru
10 декабря 2019 года,
Санкт-Петербург
